March 16th, 2017

I am

16 марта. После зимы -1

Стаял снег… земля, каменья,
Облака и облака…
Где же символ возрожденья,
Детский лепет василька!

Смутно сонный холод дышит
Вместо вешней теплоты,
И душа моя не слышит
Обновляющей мечты.

16 марта 1896, Валерий Брюсов.


Холод ночи; смерзлись лужи;
Белый снег запорошил.
Но в дыханьи злобной стужи
Чую волю вешних сил.

Завтра, завтра солнце встанет,
Побегут в ручьях снега,
И весна с улыбкой взглянет
На бессильного врага!

16 марта 1896, Валерий Брюсов.
I am

16 марта. После зимы-2

Снег все же начал таять. Суть
Победна. И весна, хоть робко,
Но начала торить свой путь.
Уже подтаивает тропка.
Черны, крепки деревья так
В рисунке своего скелета,
Что могут сохранить костяк
В роскошном оперенье лета.
Уже на новом рубеже
Стоят небесные светила.
И время летнее уже
Нам радио провозгласило.
Так побеждает суть. В саду
Вокруг деревьев глубже лунки.
И радуют на холоду
Синиц серебряные струнки.
Суть времени уже ясна.
Пусть неуступчива погода,
Грядут иные времена,
Извечно, как у Гесиода.
Снег начал таять. В этом суть.
И здесь мерило высшей пробы.
Уже весна торит свой путь.
А формы тают, как сугробы.

Давид Самойлов, 16 марта 1985, «После суровой зимы».



С пустынь доносятся
Колокола.
По полю, по сердцу
Тень проплыла.

Час перед вечером
В тихом краю.
С деревцем встреченным
Я говорю.

Птичьему посвисту
Внемлет душа.
Так бы я по свету
Тихо прошла.

16 марта 1915, София Парнок.
I am

16 марта. После зимы-3

День уверенной тропой движется по кругу,
Время с длинной бородой потакает другу,
Крутит жизнь свое кино, смерть счета подводит,
Все устроено давно в презабавном роде.
Воробьишка‐человек крылышками машет,
Украшает домик‐век ветками замашек:
Тут тебе и хвастовство и покорность власти,
Не понять лишь одного: от чего напасти.
Вроде, жить бы — не тужить, получать по чину,
Да, вот веки не смежить — находи причину...
От заката до зари звезд на небе крошки,
И ударит раза три гром в свои ладошки,
Брызнет дождь, и снова день — по пути родному...
Куртку легкую надень — выходи из дому,
Воздух свеж, дышать легко, в мяч играют дети,
Брось копать так глубоко — хорошо на свете!

16‐18 марта 2011 года, Михаил Рахунов.


***

Есть луковка и талая вода,
вино в кувшине и пригоршня снега,
есть хлеб и соль, и кружка,  и звезда                                                       
для грустного ночного человека,

есть все, чтоб тихо жить и умирать.
Пройдя крещенье в светоносном слове,
моим вещам по силам просиять
и быть со мной во мраке и безмолвье,

и быть со мной повсюду и везде…
Хотя они теперь живут иначе –
дано быть зрячей гаснущей звезде,
а луковице – певчей и прозрачной.

16 марта 2012 года, Сергей Пагын.
I am

16 марта. Взгляды с теневой стороны

Как вести о дороге трудной,
Когда-то пройденной самим,
Внимаю речи безрассудной,
Надеждам розовым твоим.
Любви безумными мечтами
И я по-твоему кипел,
Но я делить их не хотел
С моими праздными друзьями.
За счастье сердца моего
Томим боязнию ревнивой,
Не допускал я никого
В тайник души моей стыдливой.
Зато теперь, когда угас
В груди тот пламень благодатный,
О прошлом счастии рассказ
Твержу с отрадой непонятной.
Так проникаем мы легко
И в недоступное жилище,
Когда хозяин далеко
Или почиет на кладбище.

16 марта 1856, Николай Некрасов, «Влюбленному».

Себя надменно не кори,
Что большего не совершил;
О том, что мог, не говори,
Коль не нашлось на дело сил.

Кто стан свой знает, сердцем прост
Не тот же ль твой, как ни тянись,
Останется природный рост?
За тенью славы не гонись.

Тень за тобой, не ты за ней;
Порой короче тень, чем ты,
Порой протянется длинней –
Чтоб исказить твои черты.

Будь слуха страж: твоя струна
(Звал душу лирою Платон)
Всегда ль равно напряжена
И верен ли звучанья тон?

Искусство ангельской руки
В целительном наитьи сна
Так нагнетёт твои колки,
Чтобы не лопнула струна.

16 марта 1944 года, Вячеслав Иванов.

Перевяжи меня, сестра,
Запеленай больную душу,
Так сердце давит, жжёт и душит
Все то, что слышу я с утра.

Закрой повязкой дыры глаз
И воском залепи мне уши,
А то она меня разрушит -
Вся ненависть, что прёт из вас.

Зашей спалённый криком рот
И разорви молчаньем вену...
Я заплачу такую цену -
Тем быть, кто вовсе не живёт.

Но, кожей ощущая стыд,
Пойму, что к пропасти летит
Мой мир, достойный божьей мести.
И ноги сами понесут
Туда, где ждёт нас общий суд,
И там я буду с вами вместе.

16 марта 2014 года, «Сестра», Ян Бруштейн, yanb
I am

16 марта. Два юбиляра

Где лягушки фонтанов, расквакавшись
И разбрызгавшись, больше не спят
И, однажды проснувшись, расплакавшись,
Во всю мочь своих глоток и раковин
Город, любящий сильным поддакивать,
Земноводной водою кропят, -

Древность легкая, летняя, наглая,
С жадным взглядом и плоской ступней,
Словно мост ненарушенный Ангела
В плоскоступьи над желтой водой, -

Голубой, онелепленный, пепельный,
В барабанном наросте домов,
Город, ласточкой купола лепленный
Из проулков и из сквозняков, -
Превратили в убийства питомник
Вы, коричневой крови наемники,
Италийские чернорубашечники,
Мертвых цезарей злые щенки...

Все твои, Микельанджело, сироты,
Облеченные в камень и стыд, -
Ночь, сырая от слез, и невинный,
Молодой, легконогий Давид,
И постель, на которой несдвинутый
Моисей водопадом лежит, -
Мощь свободная и мера львиная
В усыпленьи и в рабстве молчит.

И морщинистых лестниц уступки
В площадь льющихся лестничных рек,
Чтоб звучали шаги, как поступки,
Поднял медленный Рим-человек,
А не для искалеченных нег,
Как морские ленивые губки.

Ямы Форума заново вырыты,
И открыты ворота для Ирода,
И над Римом диктатора-выродка
Подбородок тяжелый висит.


(16 марта 1937), Воронеж, Осип Мандельштам, "Рим".



Твоя свирель над тихим миром пела,
И голос смерти тайно вторил ей,
А я, безвольная томилась и пьянела
От сладостной жестокости твоей.

16 марта 1912. Царское Село. Анна Ахматова, «<Ф.К. Сологубу>».