Где ни взглянешь — всюду камни,
Только камни да сосна…
Отчего же так близка мне
Эта бедная страна?
( Collapse )

Из дневника за 1915 год:


2 августа 15 г.
Серо и холодно. Проснулся рано, отправил корректуру "Суходола". Во втором часу газеты. Дикое известие: Куровский застрелился. Не вяжется, не верю. Что-то ужасное - и, не знаю, как сказать: циническое, что ли. Как я любил его! Не верю - вот главное чувство. Впрочем, не умею выразить своих чувств.

3 августа.
<...> Все же я равнодушен к смерти Куровского. Хотя за всеми мыслями все время мысль о нем. И умственно ужасаюсь и теряюсь. Что с семьей? Выстрелил в себя и, падая, верно, зацепился шпорой за шпору.
Вечером были в Скородном. Заходил в караулку. Окна совсем на земле. 5 шагов в длину, 5 в ширину. Как ночевать тут! Даже подумать жутко. Возвращались - туманно, холодно. Два огня на Прилепах, как в море.
Неужели это тот мертв, кто играл в Мюррене? С кем столько я пережил? О, как дико!
Веры все еще нет, уехала через Вырыпаевку в Москву еще 10-го июля.
Долго не мог заснуть от мыслей о Куровском.


Примечание.

Из книги Веры Муромцевой-Буниной "Жизнь Бунина" (о времени жизни его в Одессе 1898-99гг):

С этого года у него возникает дружба с одесскими художниками, которые в 1890 году образовали "Товарищество южно-русских художников"...

С первых же месяцев знакомства с этой средой Иван Алексеевич выделил Владимира Павловича Куровского, редкого человека и по душевным восприятиям и по особому пониманию жизни. Настоящего художника из него не вышло: рано женился, пошли дети, и ему пришлось взять место в городской управе. С 1899 года он стал хранителем Одесского музея и получил при нем квартиру. Музей помещался на Софиевской улице (ныне ул. Короленко), в бывшем дворце Потоцкой, трехэтажном особняке классической архитектуры начала девятнадцатого века.

Иван Алексеевич очень ценил Куровского и "несколько лет был просто влюблен в него". После его самоубийства, во время первой мировой войны, он посвятил ему свое стихотворение: "Памяти друга", где поэт объясняет, чем Куровский был ему так близок:

Ты верил, что откликнется мгновенно
В моей душе твой бред, твоя тоска.
Как помню я усмешку, неизменно
Твои уста кривившую слегка.
( Collapse )

ДВЕ ВАЗЫ
( Collapse )

ПАВЛИНЫ

           Павы ходили, перья ронили,
           а за павами красная Панна,
           Панна Марыя перье зберала,
            веночек вила.
           (Стих пинских калик перехожих)

Видели мы, нищие, как Мария Дева
проходила мимо округлого дворца;
словно отголосок нездешнего напева,
веяло сиянье от тонкого лица.

Облаков полдневных, бесшумно-своенравных
в синеве глубокой дробилось серебро.
Из-под пальмы выплыли три павлина плавных
и роняли перья, и каждое перо, -

то в тени блестящее, то - на солнце сонном
легкое зеленое, с бархатным глазком,
темною лазурью волшебно окаймленным,
падало на мрамор изогнутым цветком.

Видели мы, нищие, как с улыбкой чудной
Дева несравненная перья подняла
и венок мерцающий, синий, изумрудный,
для Христа ребенка в раздумии сплела.

2 августа 1920, Владимир Набоков.

Эти стихи написал замечательный русский художник Мстислав Добужинский, родившийся 2 августа по старому стилю 145 лет назад:

ПОЭМА О ПРИНЦЕССЕ
( Collapse )

* * *
Я ничего не знаю наперед,
и только мелко вздрагивают губы,
когда февраль печаль сырую льет
на городские плоскости и кубы.

Еще кичимся молодостью мы,
еще хохочем по ночным трамваям,
и в шепотке юродивой зимы
своей судьбы еще не различаем.

Мне хорошо — я все-таки могу,
склонившись в небо с лестничной площадки,
помочь тебе, мышонок на снегу,
поднять тебя, согреть тебя в перчатке.

Но плачешь ты — и жизнь вдвойне страшна,
дымится ночь, лед схватывает руку,
и медленно ступает тишина
сквозь Петербург, похожий на разлуку…

1975
( Collapse )

ВАЛЕНТИН

( Collapse )