Харчевня есть — «Сиреневая ветка».
Туда прохожие заглядывают редко,
А чаще не бывает никого.
Туда я прихожу для необычных встреч.
За столик мы, два призрака, садимся,
Беззвучную ведём друг с другом речь,
Не поднимая глаз, глядим — не наглядимся.
Галлюцинация ли то, иль просто тени,
Видения, возникшие в дыму,
И жив ли ты, иль умер, — не пойму…
А за окном наркоз ночной сирени
Потворствует свиданью моему.
1 ноября 1960, Наталья Крадиевская.
Уж часы — который час? —
Прозвенели.
Впадины огромных глаз,
Платья струйчатый атлас…
Еле-еле вижу Вас,
Еле-еле.
У соседнего крыльца
Свет погашен.
Где-то любят без конца…
Очерк Вашего лица
Очень страшен.
В комнате полутемно,
Ночь — едина.
Лунным светом пронзено,
Углублённое окно —
Словно льдина.
— Вы сдались? — звучит вопрос.
— Не боролась.
Голос от луны замёрз.
Голос — словно за́ сто верст
Этот голос!
Лунный луч меж нами встал,
Миром движа.
Нестерпимо заблистал
Бешеных волос металл
Тёмно-рыжий.
Бег истории забыт
В лунном беге.
Зеркало луну дробит.
Отдалённый звон копыт,
Скрип телеги.
Уличный фонарь потух,
Бег — уменьшен.
Скоро пропоёт петух
Расставание для двух
Юных женщин.
1 ноября 1914, Марина Цветаева.
Не как молния, смерти стрела,
Не как буря, нещадна и зла,
Не как бой, с грудой жертв без числа,
Не как челн, на волнах без весла, —
Тихим утром Любовь снизошла.
Как пророк, я в грозе, я в огне
Бога ждал, – он предстал в тишине.
Я молюсь просиявшей весне;
Сын полей, в голубой вышине,
Небу песню поет обо мне.
Пой певучую песню, певец:
«Эти дни – над всей жизнью венец!
Слышишь стук двух согласных сердец?
Видишь блеск двух заветных колец?
Будь любим – и люби, наконец!»
1 ноября 1914, Варшава. Валерий Брюсов.
