(Картина Сомова)

Ручей вечерний, тёмный, —
Тёмный и как бы... сухой! —
Летел, как смутный ветер,
Над лиственной шелухой.
И веяли сумерки нежные
Фиалкой и серой ольхой.
Ручей, как дуновенье,
Как летняя вьюга, мёл,
Как волочащийся по траве
Воздуха серый подол,
И отразиться в нём не смел
Дерева серый ствол.
Ствол отразиться не успевал
В нём до прихода тьмы;
Себя опаздывали узнать
В нём тёмные купы листвы, —
Тёмные купола листвы,
Своды и купола...
И — странная! — отразиться
в нём
Женщина не могла.
Она стояла чуть в стороне —
Дама в голубом;
Свод листьев двигался, помрачнев,
Над невесёлым лбом.
Всходила ли где-то уже луна?
Закат ли где умирал?
Но лихорадочный на щеках
Румянец у ней играл.
Молчали волосы у неё,
Как вымершая трава.
Лишь синий шёлк был на ней хорош,
Да жёлтые кружева.
И отразиться в ручье не мог
Её голубой подол.
Хотя — мостом —
Стоял над ручьём
Накрытый к ужину стол.
В душистых сумерках я — туда,
Туда! В восторге! Бегом!
Две ножки стола на одном берегу,
Другие две — на другом...
Всё перепрыгиваю ручей;
С какой стороны мне сесть?
И вариантов-то — только два,
Зато прыжков — не счесть!
Ручей два пышных леса
Одной полосой связал;
Вдали
Появлялся из одного,
В другом лесу — исчезал...
Проходят рыбы под самым столом,
Хвостами волну метут...
(В садах воображения
Цветы мои цветут).
Проходят рыбы под самым столом,
И задевает порой
Хвостами — кисти скатерти
Их золотистый рой...
И снова детей своих кличет мать...
А мы в садах танцуем опять...
А ужин давно готов
(Стол — с этой картины, а золото блюд—
С картин других мастеров)...
Уже закат на дубах погас
Под облачною бахромой...
То был как раз
Мой любимый час
Меж сумерками и тьмой!
Но... хмурую предвещала ночь,
Но кровь леденила мне
Странная женщина в голубом,
Стоявшая в стороне.
23, 24 марта 1976