23 мая 1937-года
в дневниках
Константин Измайлов, 37 лет, счетовод, Алтайский край, Бийский район:
23 мая. Воскресенье. Смоленское. Погода хорошая, сухая и теплая. Немного дует ветерок.
С утра и до обеда работал дома свою работу, городил огород. После обеда пришел Усов Филипп Яковлевич в гости. Ну, и загуляли. Пили до самой ночи. Ходили в поле, тоже с вином, с закусками.
Северный Полюс взят большевиками! 21 мая самолет Героя Советского Союза тов. Водопьянова достиг Северного Полюса (газета «Советская Сибирь» от 23 мая 1937 г. №117).
Корней Чуковский, 55 лет
23 мая. Ночью мне снился полюс. Я проснулся и выглянул в окно. Даже удивился, что кругом нет льдин и снега. Беру газету: ПОЛЮС НАШ!
Сегодня приехал в Петергоф. Мне была обещана 9-я комната. Иду туда, там Тынянов. Обнялись, поцеловались. Долго сидели на террасе. Очень поправился, загорел. «Ничего не пишу, даже не читаю». Но комната полна книг «Вот — Парни. Знаете, хороший писатель. Главное — умный. Читаю Некрасова на ò. И лучше его понимаю:
Вóт парадный пóдъезд.
Гениально. Его «Современники» знаете с кем перекликаются? С Маяковским!»
О Слонимском: «Ничего из него не выйдет. Даже родственники любого писателя пишут лучше».
Я дал ему «Русск. поэты, современники Пушкина».
«Давайте смотреть, кто из всех пушкинских современников больше всего боялся смерти»
Александр Гладков, драматург, 25 лет, Москва:
23 мая. Днем в театре. Разбор дел и архива НИЛа. Должен сдать все до 1-го В.Я. Степанову — хранителю музея. Конечно, все свои записи я возьму с собой.
И еще кое-что, на всякий случай.
В театре утром давали зарплату; наконец я купил себе парусиновые туфли на лето. Увы, опять много должен хозяйке.
Вечер провели с Арбузовым и Плучеком в Парке КиО. Было весело, как всегда, когда мы вместе.
В газетах целые полосы о папанинцах и о высотном полете Полины Осипенко. Вчера открылась московская городская партконференция.
В «Советском искусстве» подвал «Невежда в роли теоретика» о книге Н.Д. Оттена о Рене Клере.
Корпусом набраны два доносных запроса Союзу писателей: о расследовании «дела авербаховца Либединского» и о «политическом лице оруженосца Афиногенова И.Крути», который в годы гражданской войны будто бы редактировал на Юге белогвардейскую газету. Это еврей-то? Сомнительно!
В США вышла новая книга Станиславского о работе актера
Эрнст Кренкель, 33 года, радист дрейфующей станции "СП-1":
23 мая. Стромилов сообщает, что сегодня московские, газеты напечатали телеграммы о высадке на полюсе. За газетами очереди. Эх, нам бы одну! Хотя радиостанция еще не развернута полностью, решено дать каждому из 13 первых полюсных жителей по 25 слов. Пиши кому хочешь.
Телеграммы все одинаковы: «Дорогая» — дальше следует женское имя. Пусть радуются и гордятся наши Наташи, Маруси, Ани и Оли.
Одному ИЗ нас пришлось писать в два адреса. Своей властью увеличил паек на целых пять слов. Умеешь делить чувства — дели и телеграммы. У Марка Трояновского явно невыгодная знакомая: один лишь адрес требует 11 слов.
Во второй половине дня огромная неожиданная радость. Принял правительственную телеграмму за подписью товарищей Сталина, Молотова, руководителей Партии и Правительства.
Правительственная № 2768. 106 .сл. 23. V. 20 ч. 12 м.
Начальнику экспедиции на Северный полюс
товарищу О. Ю. Шмидту.
Командиру летного отряда
товарищу М. В. Водопьянову.
Всем участникам экспедиции на Северный полюс.
Партия и правительство горячо приветствуют (славных участников полярной экспедиции на Северный полюс и поздравляют их с выполнением намеченной задачи — завоевания Северного полюса.
Эта победа советской авиации и науки подводит итог блестящему периоду работы по освоению Арктики и северных путей, столь необходимых для Советского Союза.
Первый этап пройден, преодолены величайшие трудности. Мы уверены, что героические зимовщики, остающиеся на Северном полюсе, с честью выполнят порученную им задачу по изучению Северного полюса.
Большевистский привет отважным завоевателям Северного полюса!
И. Сталин,
В. М о л о т о в,
К. Ворошилов,
Л. Каганович,
М. Калинин,
А. Микоян,
А. Андреев,
А. Жданов».
На четвереньках из палаток вылезали их обитатели, от самолета бежали люди. Шмидт читал ровным громким голосом.
Абсолютный штиль, мягко падает снег.
Такие минуты незабываемы...
А затем начались будни. Весь день Папанин, Ширшов, Федоров и Трояновский долбили лунку во льду. Какая толщина! Работа тяжелая. Наши пешни сделаны малость тяжеловатыми. Все руки отмахаешь. Для того чтобы орудовать лопатой, надо шахту делать довольно широкой. Постепенно она сужалась. После двух метров пришлось перейти на обычный способ, то есть оставить в середине лед нетронутым и ровно, аккуратно углублять кольцевую канаву. Если по неосторожности пробить лед в одном месте, то вода забьет сильным фонтаном и зальет шахту. Лед постепенно серел, и наконец хлынула бурлящая вода. Затем больше часа длинной пешней тыкали в «воду, выбивали бабку. Толщина льда 3 метра 10 сантиметров.
Стромилов спрашивает с острова Рудольфа: передавать ли поздравительные телеграммы или прислать самолетами?
Клуб одного ленинградского завода предложил немедленно начать партию шахмат по радио. Чтобы мы не усомнились в серьезности предложения, нам сообщили, что играть будут мастера первой категории. Мы всю жизнь мечтали о таком предложении. Ох, и насмешили!
Марк Трояновский, 29 лет, кинооператор дрейфующей станции "СП-1":
23 мая. Нам сообщили, что сегодня газеты вышли с опозданием и полны материалов о полете. Итак, наконец-то мы уже официально существуем.
Окончательно разбит лагерь — шесть палаток и самолет. Первая палатка — рация. Вторая — склад съестных припасов, кухня, столовая. Третья — склад разных вещей, рюкзаков, инструментов, запчастей. В четвертой — живут Папанин, Кренкель, Ширшов, Федоров и я. В пятой — Отто Юльевич, Водопьянов, Бабушкин и Спирин. В шестой механики — Бассейн, Морозов, Петенин и радист Сима Иванов. Бедный парень, он вне себя от горя, что у него от короткого замыкания сгорел умформер. И поэтому на Кренкеля и его, в общем, хрупкую рацию легла большая нагрузка по обмену телеграммами.
Снимал лагерь и окружающие торосы. Готовил обед из концентратов на всю братию. Уже начинает одолевать нетерпение и желание поскорее принять остальные машины. И такими далекими кажутся томительные дни ожидания погоды на Рудольфе.
Под вечер, когда Ширшов и я были заняты пробиванием льдины для измерения толщины ледяного поля, а также для промеров глубины, вдруг из радиопалатки выскакивают Эрнст и Иван Дмитриевич и кричат: «Марк, скорее зови ребят!» (показывают на палатку механиков). Я недоуменно спрашиваю, не особенно шевелясь: «Зачем?» — «Давай скорее, не разговаривай!» Ну, думаю, значит — что-то действительно срочно. Побежал. Оглядываюсь, вижу, Кренкель быстро направляется к палатке Отто Юльевича, под мышкой у него журнал раций. Начинаю соображать, что, по-видимому, пришла какая-то важная телеграмма и, наверное, приятная, так как лицо Ивана Дмитриевича расплывается в улыбке. На ходу понял, что надо снимать. Позвав механиков, побежал обратно к своей лунке за аппаратом. Кросс был хороший, потому что у палатки Отто Юльевича я появился одновременно с механиками и снял этот маленький митинг.
Отто Юльевич читал приветствие Политбюро. Вокруг него тринадцать человек, тринадцать радостных лиц!
Константин Измайлов, 37 лет, счетовод, Алтайский край, Бийский район:
23 мая. Воскресенье. Смоленское. Погода хорошая, сухая и теплая. Немного дует ветерок.
С утра и до обеда работал дома свою работу, городил огород. После обеда пришел Усов Филипп Яковлевич в гости. Ну, и загуляли. Пили до самой ночи. Ходили в поле, тоже с вином, с закусками.
Северный Полюс взят большевиками! 21 мая самолет Героя Советского Союза тов. Водопьянова достиг Северного Полюса (газета «Советская Сибирь» от 23 мая 1937 г. №117).
Корней Чуковский, 55 лет
23 мая. Ночью мне снился полюс. Я проснулся и выглянул в окно. Даже удивился, что кругом нет льдин и снега. Беру газету: ПОЛЮС НАШ!
Сегодня приехал в Петергоф. Мне была обещана 9-я комната. Иду туда, там Тынянов. Обнялись, поцеловались. Долго сидели на террасе. Очень поправился, загорел. «Ничего не пишу, даже не читаю». Но комната полна книг «Вот — Парни. Знаете, хороший писатель. Главное — умный. Читаю Некрасова на ò. И лучше его понимаю:
Вóт парадный пóдъезд.
Гениально. Его «Современники» знаете с кем перекликаются? С Маяковским!»
О Слонимском: «Ничего из него не выйдет. Даже родственники любого писателя пишут лучше».
Я дал ему «Русск. поэты, современники Пушкина».
«Давайте смотреть, кто из всех пушкинских современников больше всего боялся смерти»
Александр Гладков, драматург, 25 лет, Москва:
23 мая. Днем в театре. Разбор дел и архива НИЛа. Должен сдать все до 1-го В.Я. Степанову — хранителю музея. Конечно, все свои записи я возьму с собой.
И еще кое-что, на всякий случай.
В театре утром давали зарплату; наконец я купил себе парусиновые туфли на лето. Увы, опять много должен хозяйке.
Вечер провели с Арбузовым и Плучеком в Парке КиО. Было весело, как всегда, когда мы вместе.
В газетах целые полосы о папанинцах и о высотном полете Полины Осипенко. Вчера открылась московская городская партконференция.
В «Советском искусстве» подвал «Невежда в роли теоретика» о книге Н.Д. Оттена о Рене Клере.
Корпусом набраны два доносных запроса Союзу писателей: о расследовании «дела авербаховца Либединского» и о «политическом лице оруженосца Афиногенова И.Крути», который в годы гражданской войны будто бы редактировал на Юге белогвардейскую газету. Это еврей-то? Сомнительно!
В США вышла новая книга Станиславского о работе актера
Эрнст Кренкель, 33 года, радист дрейфующей станции "СП-1":
23 мая. Стромилов сообщает, что сегодня московские, газеты напечатали телеграммы о высадке на полюсе. За газетами очереди. Эх, нам бы одну! Хотя радиостанция еще не развернута полностью, решено дать каждому из 13 первых полюсных жителей по 25 слов. Пиши кому хочешь.
Телеграммы все одинаковы: «Дорогая» — дальше следует женское имя. Пусть радуются и гордятся наши Наташи, Маруси, Ани и Оли.
Одному ИЗ нас пришлось писать в два адреса. Своей властью увеличил паек на целых пять слов. Умеешь делить чувства — дели и телеграммы. У Марка Трояновского явно невыгодная знакомая: один лишь адрес требует 11 слов.
Во второй половине дня огромная неожиданная радость. Принял правительственную телеграмму за подписью товарищей Сталина, Молотова, руководителей Партии и Правительства.
Правительственная № 2768. 106 .сл. 23. V. 20 ч. 12 м.
Начальнику экспедиции на Северный полюс
товарищу О. Ю. Шмидту.
Командиру летного отряда
товарищу М. В. Водопьянову.
Всем участникам экспедиции на Северный полюс.
Партия и правительство горячо приветствуют (славных участников полярной экспедиции на Северный полюс и поздравляют их с выполнением намеченной задачи — завоевания Северного полюса.
Эта победа советской авиации и науки подводит итог блестящему периоду работы по освоению Арктики и северных путей, столь необходимых для Советского Союза.
Первый этап пройден, преодолены величайшие трудности. Мы уверены, что героические зимовщики, остающиеся на Северном полюсе, с честью выполнят порученную им задачу по изучению Северного полюса.
Большевистский привет отважным завоевателям Северного полюса!
И. Сталин,
В. М о л о т о в,
К. Ворошилов,
Л. Каганович,
М. Калинин,
А. Микоян,
А. Андреев,
А. Жданов».
На четвереньках из палаток вылезали их обитатели, от самолета бежали люди. Шмидт читал ровным громким голосом.
Абсолютный штиль, мягко падает снег.
Такие минуты незабываемы...
А затем начались будни. Весь день Папанин, Ширшов, Федоров и Трояновский долбили лунку во льду. Какая толщина! Работа тяжелая. Наши пешни сделаны малость тяжеловатыми. Все руки отмахаешь. Для того чтобы орудовать лопатой, надо шахту делать довольно широкой. Постепенно она сужалась. После двух метров пришлось перейти на обычный способ, то есть оставить в середине лед нетронутым и ровно, аккуратно углублять кольцевую канаву. Если по неосторожности пробить лед в одном месте, то вода забьет сильным фонтаном и зальет шахту. Лед постепенно серел, и наконец хлынула бурлящая вода. Затем больше часа длинной пешней тыкали в «воду, выбивали бабку. Толщина льда 3 метра 10 сантиметров.
Стромилов спрашивает с острова Рудольфа: передавать ли поздравительные телеграммы или прислать самолетами?
Клуб одного ленинградского завода предложил немедленно начать партию шахмат по радио. Чтобы мы не усомнились в серьезности предложения, нам сообщили, что играть будут мастера первой категории. Мы всю жизнь мечтали о таком предложении. Ох, и насмешили!
Марк Трояновский, 29 лет, кинооператор дрейфующей станции "СП-1":
23 мая. Нам сообщили, что сегодня газеты вышли с опозданием и полны материалов о полете. Итак, наконец-то мы уже официально существуем.
Окончательно разбит лагерь — шесть палаток и самолет. Первая палатка — рация. Вторая — склад съестных припасов, кухня, столовая. Третья — склад разных вещей, рюкзаков, инструментов, запчастей. В четвертой — живут Папанин, Кренкель, Ширшов, Федоров и я. В пятой — Отто Юльевич, Водопьянов, Бабушкин и Спирин. В шестой механики — Бассейн, Морозов, Петенин и радист Сима Иванов. Бедный парень, он вне себя от горя, что у него от короткого замыкания сгорел умформер. И поэтому на Кренкеля и его, в общем, хрупкую рацию легла большая нагрузка по обмену телеграммами.
Снимал лагерь и окружающие торосы. Готовил обед из концентратов на всю братию. Уже начинает одолевать нетерпение и желание поскорее принять остальные машины. И такими далекими кажутся томительные дни ожидания погоды на Рудольфе.
Под вечер, когда Ширшов и я были заняты пробиванием льдины для измерения толщины ледяного поля, а также для промеров глубины, вдруг из радиопалатки выскакивают Эрнст и Иван Дмитриевич и кричат: «Марк, скорее зови ребят!» (показывают на палатку механиков). Я недоуменно спрашиваю, не особенно шевелясь: «Зачем?» — «Давай скорее, не разговаривай!» Ну, думаю, значит — что-то действительно срочно. Побежал. Оглядываюсь, вижу, Кренкель быстро направляется к палатке Отто Юльевича, под мышкой у него журнал раций. Начинаю соображать, что, по-видимому, пришла какая-то важная телеграмма и, наверное, приятная, так как лицо Ивана Дмитриевича расплывается в улыбке. На ходу понял, что надо снимать. Позвав механиков, побежал обратно к своей лунке за аппаратом. Кросс был хороший, потому что у палатки Отто Юльевича я появился одновременно с механиками и снял этот маленький митинг.
Отто Юльевич читал приветствие Политбюро. Вокруг него тринадцать человек, тринадцать радостных лиц!