(Это сказ про того самого Петрова, который однажды себя не узнал...
Помните, у меня был про него стих, когда он однажды утром увидел в зеркале НЕ СЕБЯ? Меня попросили о продолжении этой истории, но получилось длинно...)
...............
После того, как Петров не нашёл себя в зеркале,
а обнаружил совсем другого Петрова,
в майке Петрова, в очках Петрова и трениках –
в общем, почти Петрова, но всё ж другого,
после того, как он походил по улице
в шляпе Петрова, с потёртым портфелем Петрова,
в девять пришёл на работу и в тихом ужасе
ждал, что начальник скажет, а тот – ни слова,
Category: медицина
Category was added automatically. Read all entries about "медицина".
17 марта. Антон Павлович Чехов
В этот день 1886 года в "Петербургской газете" № 74 был впервые опубликован его рассказ, содержание которого еще живее и острее, мне кажется, воспринимается сейчас - на фоне современного коронавируса
ВОЛК
( Collapse )7 ноября. Сергей Петров
Мороз длиною с год. Совсем ослепла память,
а год – он сед как век, он зябкий дед. Итак,
начну я с вечностью под вечер самсусамить,
грошовой мудрости продавши на пятак.
От жизни наугад, от вечности базарной
и от зимы крутой, пушистой, озорной
не стану пить стакан воды отварной,
не погонюсь в пургу за мастью козырной.
Торговка в шубе спит. Сусальные разводы
и слезных мне она сосулек посулит,
но кто же мне во сне преснеющие воды
и черствый черный хлеб, как язвы, посолит?
Тысячеверстого сибирского радушья
умом не обогнуть, пером не описать.
Здесь на гербе и кнут, и дудочка пастушья,
но под нее вовек не стану я плясать.
Под жернова годов мороз, мохнатый мельник,
всю муку и тоску – всё валит с потолка.
Но знаю я, слепой и маленький отсельник,
всё перемелется, посыплется мука.
Иные, знать, меня Камены воспитали,
что не кляну тебя, грубосугробный плен,
что не умру с тоски на койке в госпитале,
как некогда Рембо, Камоиньш и Верлен.
7–8 ноября 1944
а год – он сед как век, он зябкий дед. Итак,
начну я с вечностью под вечер самсусамить,
грошовой мудрости продавши на пятак.
От жизни наугад, от вечности базарной
и от зимы крутой, пушистой, озорной
не стану пить стакан воды отварной,
не погонюсь в пургу за мастью козырной.
Торговка в шубе спит. Сусальные разводы
и слезных мне она сосулек посулит,
но кто же мне во сне преснеющие воды
и черствый черный хлеб, как язвы, посолит?
Тысячеверстого сибирского радушья
умом не обогнуть, пером не описать.
Здесь на гербе и кнут, и дудочка пастушья,
но под нее вовек не стану я плясать.
Под жернова годов мороз, мохнатый мельник,
всю муку и тоску – всё валит с потолка.
Но знаю я, слепой и маленький отсельник,
всё перемелется, посыплется мука.
Иные, знать, меня Камены воспитали,
что не кляну тебя, грубосугробный плен,
что не умру с тоски на койке в госпитале,
как некогда Рембо, Камоиньш и Верлен.
7–8 ноября 1944
15 октября. Аркадий Аверченко
8 сентября. Сто лет назад
27 июля. Мария Махова
29 марта. Чехов
16 марта. Евгений Чепурных
20 век. Юрий Колкер
В котельной, чуть мелодия изменит,
Само уединение — не впрок.
Беда непьющему! Он плащ наденет,
Скобу откинет, станет на порог.
Вспорхни над Охтой, ноев голубок!
Воздушною волной мой лоб заденет,
И углубится, оживёт лубок,
И пастушка с принцессою поженят.
Надеждой застарелая беда
Согреется. Благословляя муку,
В зловонный склеп сквозь грязную фрамугу
Участливая явится звезда
И с нею — пыл старинного труда
И оправданье милому недугу.
24-25 декабря 1982, У. Д. Юрий Колкер, первое из цикла "К Дельвигу, на Уткиной Даче".
Само уединение — не впрок.
Беда непьющему! Он плащ наденет,
Скобу откинет, станет на порог.
Вспорхни над Охтой, ноев голубок!
Воздушною волной мой лоб заденет,
И углубится, оживёт лубок,
И пастушка с принцессою поженят.
Надеждой застарелая беда
Согреется. Благословляя муку,
В зловонный склеп сквозь грязную фрамугу
Участливая явится звезда
И с нею — пыл старинного труда
И оправданье милому недугу.
24-25 декабря 1982, У. Д. Юрий Колкер, первое из цикла "К Дельвигу, на Уткиной Даче".
19 декабря в дневниках Корнея Чуковского
1901:
...Пишу это в библиотеке. Против меня восседает Сигаревич, рядом с ним Комаров, а спиной ко мне вот этот, как его... полячок, что в аптеке Пискорского служит. Мне Канта взять надобно. Самодавление просмотреть. Кант не признавал никаких «если» — при требованиях нравственности: они категоричны. А при императивах личного счастья говорится так: ты должен быть вежлив, ежели хочешь, чтобы тебя любили. В нравственных императивах прямо: «Ты должен!» Нравственная деятельность свободна, моральные мотивы производятся совершенно свободно «практическим разумом».
О счастье.
Вчера я получил письмо от одной девицы. О, эти письма, о, эти девицы!
Т. е., собственно, против девиц я ничего не имею. Но, mesdemoiselles, послушайтесь же наконец доброго совета: будьте веселы, милы, обворожительны, пленяйте нас, обращайте в своих покорных рабов — но не занимайтесь же, ради Бога, философией.
Ибо, как говорит Соленый, когда философствует мужчина, то это бывает или хорошо, или дурно, но когда философствует женщина, то это уж будет потяни меня за палец.
Итак, одна из девиц хочет знать, что такое счастье.
1935 год, Ленинград:
( Collapse )
...Пишу это в библиотеке. Против меня восседает Сигаревич, рядом с ним Комаров, а спиной ко мне вот этот, как его... полячок, что в аптеке Пискорского служит. Мне Канта взять надобно. Самодавление просмотреть. Кант не признавал никаких «если» — при требованиях нравственности: они категоричны. А при императивах личного счастья говорится так: ты должен быть вежлив, ежели хочешь, чтобы тебя любили. В нравственных императивах прямо: «Ты должен!» Нравственная деятельность свободна, моральные мотивы производятся совершенно свободно «практическим разумом».
О счастье.
Вчера я получил письмо от одной девицы. О, эти письма, о, эти девицы!
Т. е., собственно, против девиц я ничего не имею. Но, mesdemoiselles, послушайтесь же наконец доброго совета: будьте веселы, милы, обворожительны, пленяйте нас, обращайте в своих покорных рабов — но не занимайтесь же, ради Бога, философией.
Ибо, как говорит Соленый, когда философствует мужчина, то это бывает или хорошо, или дурно, но когда философствует женщина, то это уж будет потяни меня за палец.
Итак, одна из девиц хочет знать, что такое счастье.
1935 год, Ленинград:
( Collapse )
